Нахрапистый «УАЗ» «Патриот» постоянно провоцирует раздвинуть горизонты. И вот нас уже обдувает вольный ветер, за окнами проносятся среднерусские просторы, затоны Ахтубы, плоские берега Каспия. У сине-соленого озера Индер встречаемся с экипажем Chevy Niva. Совместно преодолеваем одичавшие казахстанские степи, плато Устюрт, Туранскую низменность Узбекистана и на двенадцатый день, когда жара достигает сорока девяти градусов, подкатываем к  южным отрогам Гиссарского хребта Памиро-Алайской горной системы.

ПРЕДВЕСТНИКИ ГИГАНТОВ
Дорога то поднимается на километр, то спускается в долину. По склонам гор рассыпаны стада из белых и черных крапинок, из земли торчат срезы мощных наклонных пластов. Это еще не Памир, но масштабы предстоящего уже ощущаются. После двух недель езды по плоскости восприятие здесь обновляется, как в первый день пути. Кишлаков много, в них кипит жизнь. Вдоль обочины стоят лотки с пирамидами из белых шариков сухого кисломолочного хурута, который еще древние воины брали в дальние походы.

На ночлег пристроились у целебного источника  Омон-Хана в десятке километров от трассы. Утром заправились минералкой и поплыли по горно-степным пейзажам. На постах тормозят, записывают номера машин, адреса, фамилии и пункт назначения. На подъезде к границе Таджикистана задул сильный ветер с юга – «афганец». Небо заволокло мглой из мельчайшей пыли, и тускнеющее бледное солнце вскоре совсем растворилось в ней.

 

 

 

ПО ВОЕННО-ГРАЖДАНСКОЙ ДОРОГЕ
Кроме нас пограничный переход пыталась преодолеть только фура из дальнего зарубежья (соседей-узбеков на своих авто в Таджикистан не пускают). В Душанбе получили ранее заказанные пропуска в приграничные районы. Ощутимо подняли тонус в горячем радоновом источнике Обигарм. Отсюда началась горная дорога, 12 лет назад пережившая войну. Это чувствуется по колдобинам и разбитой военной технике на обочинах. Подъемы и спуски прижаты к крутым склонам, ехать возможно лишь на первой–второй передаче. Водителю не так жутко, он за руль держится и смотрит в основном вперед, а парящий над пропастью штурман испытывает на себе эту страшную красоту по полной программе.

ЗАПАДНЫЕ ВОРОТА
По мосту переехали через бурную реку Обихумбоу. В шайхане кишлака Калайхусейн хозяин Файзутдин  предоставил для ужина и ночлега достархан, пригласил остаться половить форель и поохотиться на горного козла. Но мы отказались от приглашения, и утро застало нас в пути. Дорожный рабочий в одиночестве брел по дороге и скидывал камни, свалившиеся с гор. На дне ущелья ржавела раскуроченная бронетехника. Начался длинный подъем на Дарвазский хребет, среди луговых склонов которого возвышаются свечи эремурусов, фиолетовые сплетения каких-то многолетников, а дорогу то и дело пересекают пушистые длиннохвостые сурки. Серпантины ведут через ручьи, сбегающие с тающих вершин.

 

 

 

Живописный перевал Хабуработ (3262 метра) считается воротами Памира. Здесь обычно безлюдно, поэтому мы были сильно поражены, когда на спуске встретили хрупкую девушку с рюкзаком – журналистка из Голландии  держит путь в Тибет и уже девять месяцев идет от дома пешком. Пообщались и с жилистым загорелым вольным велосипедистом из Австрии, которому за шестьдесят.

Местный житель предупредил, чтобы от дороги не отходили, так как можно подорваться на мине. Действительно, на обочине установлены плакаты «Не разминировано». У поселка Рузвай закрытый мост в Афганистан, возле него разбитая БМП.  Поражает сочетание узкой, на одну машину, дороги под высоченными, местами более километра, крутыми склонами. Связь между экипажами по рации часто прерывается скалами. Прямые участки не более двухсот метров, ограждений нет, и к встречной машине надо быть всегда готовым.

«Афганец» потихоньку слабеет, и горные вершины заметны все лучше. На другой стороне Пянджа афганские хребты Сафедхирс и Лаль. Хорошо видна  прижатая к отвесным скалам тропа (овринг) над пропастью, местами из хвороста, как навесной мост. Даже смотреть жутковато на идущего по ней афганца в черном платье. В устьях ручьев каждый клочок более-менее горизонтальной земли ухожен и обрамлен каменными стенками в виде ступеней и ярусов. На невысокие заборы из валунов уложены ветки с шипами вместо колючей проволоки – защита от козлов, поедающих деревья. В кишлаке Вотхуд добывают белоснежный мрамор, распиливая скалу алмазной цепью длиной метров двадцать. Бригадир пояснил, что выполняется заказ для олимпийского Сочи, хотя рентабельность низкая, так как электричества нет.

 

 

 

 

ИЗ ГЕОГРАФИИ И ИСТОРИИ
Памир – обширная страна в Центральной Азии, откуда расходятся самые высокие в мире горные системы, включая Каракорум, Гималаи, Гиндукуш и Тянь-Шань. Хотя Памир находится в субтропическом поясе, громадный перепад высот вызывает высотную зональность и гарантирует суровость климата. Здесь только 3% площади пригодно для жилья. Население Памира с древних времен занималось животноводством, земледелием, ткало ковры, добывало серебро и драгоценные камни. Сюда дошел Александр Македонский, свои свидетельства об этой местности оставил Марко Поло. В IX веке арабы подчинили себе западный и южный Памир, а позднее и его центральную часть. Зороастризм и буддизм сменились исламом. О древней истории сегодня напоминают еще сохранившиеся остатки мощных стен. Крепость Кахкаха защищала Ваханский участок Великого шелкового пути. Оказалось, в ней и сейчас располагается погранзастава, и часовой махал нам руками, чтоб удалялись.

В 1885 году по Памиру прошел небольшой российский военный отряд. Сегодня Памир вписывается в границы Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана. Столица ГБАО Хорог, она же ее единственный город, находится в долине реки Гунт на высоте более двух километров. Русскими в начале прошлого века здесь впервые были открыты школа для местного населения и фельдшерский пункт. А первый автомобиль пробрался сюда в 1931 году.

ИСТОЧНИКИ ЗДОРОВЬЯ
На Памире более ста целебных источников. В 40 км от Хорога свернули в Гарм Чашму, и на западном склоне Шахдарьинского хребта (высота 2325 метров)  нашим взорам открылся белый пьедестал из сталактитов, выращенный стоками горячих подземных растворов.  Температура воды на выходе из грифонов около 60 градусов, а в ваннах колеблется от 30 до 50 градусов, и  народ снимает  тут кожные проблемы. Лагерь же разбили у другого источника, нарзанового. Местный паренек горстями предлагал сапфиры, рубины и бирюзу, убеждая, что они тоже полезны для здоровья.

Побывали и в Ямчуне, что в семи километрах от кишлака Тургоз. Купальни здесь в виде гулких парящих гротов, в которых из скал бьют горячие источники. Вода напитана элементами таблицы Менделеева, лечит желудок, почки, бесплодие.  И действительно, здешние женщины здоровы, красивы, женственны, с характером на лицах, прямо потомки лермонтовской Беллы.

 

 

ПАМИРСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО
Местный народ очень приветлив и часто зовет в гости «почайковать». В кишлаке Даршай, расположенном в долине между хребтами Шахдарьинским и Гиндукуш, не устояли перед приглашением и заночевали в настоящем памирском доме –чиде. Просторный зал восемь на восемь метров, потолок подпирают пять колонн, символизирующих членов святого семейства пророка: Мухаммеда, Фатиму, Али, Хосана и Хусейна. Стульев и  кроватей нет, а в центре крыши  отверстие в виде домика – для света и вентиляции. На ужин картошка с ржаными лепешками и рассказы хозяина Султан-бека. Отсюда по тропе через семь километров можно выйти к леднику пика Маяковского. Работать кроме как на собственном огороде негде, а пенсия всего 200 рублей. Все, кто может, едут в Россию на заработки и по 100 долларов в месяц присылают домой.

Рассказал также, что они исмаилиты. Их духовный лидер принц Ага Хан IV живет в Англии. Он спасал горцев от голода в недавнюю гражданскую войну, присылая продукты. Его портреты висят в каждом доме, иногда рядом с Лениным. В отличие от других течений ислама исмаилиты не фанатичны, обычаи в культ не возводят, русских за неверных не считают, одеваются по-европейски, мечетей не строят, даже женщины молятся вместе с мужчинами. Засыпали же мы под русский сериал, который тут же смотрело семейство. 

ВАХАНСКИЙ КОРИДОР
Машины на этой дороге встречаются редко, люди между населенными пунктами ходят пешком, а это десятки километров. Здесь сливаются две речки – Вахан и Памир, образуя  реку Пяндж, которая потом станет Амударьей. Сразу за кишлаком Лангар крутой серпантин вывел на высоту около 4000 метров. До следующего жилья более 100 км по усыпанному галечником нагорью. Здесь впервые мы увидели инопланетные пейзажи – пустынные, гладко уходящие во мглу хребты, дюны из песка илистого цвета, космическое безмолвие и безвременье. Накатило ощущение, что мир остался где-то далеко-далеко внизу, и стало понятно происхождение названия «Крыша мира» (на фарси звучит как «Па-ми-ихр»).

Зона эта и в военно-стратегическом отношении особенная. Узкий бассейн реки Вахан был определен российско-британским соглашением 1895 года за Афганистаном в качестве буферной территории – империи не желали иметь общие границы между своими колониальными владениями. По карте видно, что отсюда до Пакистана через Афганистан птице лететь не более 50 километров, до Индии  – 100, а до Китая – 150. После тщательного контроля документов на заставе Харгуш (чувствуется, что незнакомая машина тут редкость) уходим в направлении озера Булункуль. Легко преодолеваем перевал на высоте 4329 метров, хотя двигатели работают на нештатном 80-м бензине.

 

 

 

 

БУЛУНКУЛЬ И ЯШИЛКУЛЬ
Луна осветила округу, когда мы подъехали к озеру. GPS показывает высоту 3800 метров. Надеваем теплые вещи и ставим палатки, пряча их за машинами от холодного напористого ветра. Под дрожащим брезентом тента долго варим «быстрорастворимую» лапшу «Ролтон», поскольку температура кипения воды на такой высоте всего 85 градусов.
Холодное солнечное утро. Озеро Булункуль местами фиолетовое, местами бирюзовое, окружено горами, но вокруг просторно, как в  степи. Гулять по округе непросто – по горизонтали двигаться еще можно, но если идти вверх, через десять шагов сердце начинает колотиться, болит голова и ощутимо не хватает воздуха. Ходим медленно, с остановками, без резких нагрузок – нужна акклиматизация организма к высоте.

К берегу спустилось стадо баранов. Пастух – сухой, опаленный солнцем и ветрами, глаза выцветше-голубые, проницательные. Пасет стадо с семьей, их летник стоит где-то на склоне горы. Соглашается,  что места здесь красивые, но сетует,  что жизнь слишком сурова и бедна. По людям из других миров скучает и искренне приглашает: «Идемте в гости, почайкуем». С дороги, идущей вдоль заснеженных черных скал, увидели Яшилкуль. От высокогорного озера веет чистотой и свежестью, в прошлой жизни таких нереальных панорам не встречалось.

ГЕЙЗЕР
По долине идет грунтовка, но ровная и гладкая, дожди здесь редки. В одном месте угодили в песок и выбрались только благодаря полному приводу. Не мог не привлечь внимания гейзер, окрасивший прилегающий холм белыми солями, – он издавал прерывистую струю горячей воды, шипел, кипел и наполнял воздух запахом сероводорода. Разбили лагерь. Посмотрели друг у друга ногти – у всех синие, то есть имеет место кислородное голодание. Но голова уже почти не болит, по крайней мере в вертикальном положении. Вечером замечаем, что наши лица обгорели – горное солнце обманчиво.

Утром набродились, налюбовались живописной округой, рекой и горными хребтами. Машины уверенно справлялись с крутым бездорожным подъемом в сторону кишлака Ак-Джар. На пути встречаются солончаки и ручьи, которые нашим внедорожникам оказались «по плечу».

 

 

 

НА ВОСТОК
В Аличуре выехали на асфальт. Отвыкли уже от скорости и теперь наслаждались, несясь 100 км/ч – быстрее не позволяли низкое октановое число бензина и высота. Долина реки – горная степь, а окружающая гряда хребтов – горная пустыня. Здесь уже живут чабаны-киргизы.

Легко преодолели перевал на 4136-метровой высоте.  Перед Мургабом на посту дежурный забрал у нас череп какого-то животного с громадными витыми рогами, прихваченный на прежней ночевке: сказал, что иначе на границе будут проблемы.

На Памирском нагорье климат резко континентальный, суровый, средняя температура июля всего 8 градусов, и хочется тепла. А единственное топливо – карликовый кустарник терскен, имеющий ствол толщиной 2 см и длиной 15 см. Его выдергивают с корнями, связывают в тюки и доставляют жителям как дрова. Встретились юрты со стадом яков. Доярки-киргизки не склонны показывать лица, а дети и мужчины с интересом общаются и приглашают, как обычно, почайковать.

На самый высокий в СНГ автомобильный перевал Ак-Байтал (4664 метра) въехали на первой скорости, в тучах и слабом снегопаде.

КАРАКУЛЬ
Справа от дороги вдоль хребтов тянулся солидный забор из колючей проволоки. Первая мысль – добыча драгоценных металлов. Но это оказалась граница Китая.

Каракульская котловина величественна и пустынна. Как на ладони среди безжизненных ландшафтов лежит самое большое на Памире озеро Каракуль (3914 метров). В бирюзовом зеркале отражаются вечно белые вершины, одна из которых – пик Ленина (7134 метра). Нашим визитом громко возмущались буроголовые чайки, нарушая обычные здесь тишину и покой. За день по единственной дороге проходит всего машин пять, и она как-то не вяжется с  названием «Памирский тракт».

ДОЛИНА СМЕРЧЕЙ
Здесь нет постоянных ручьев, голая земля усыпана разнокалиберным галечником, воздух сухой и разреженный, ледяные непрерывные ветры часто порождают смерчи. Как говорят старожилы, с древних времен долину пересекала тропа, по которой двигались караваны. Не все  вьючные животные выдерживали трудности пути, и их повсеместно встречающиеся трупы наводили на путников уныние. Виды тут действительно мрачные. Неспроста, наверное, эта местность зовется Маркансу (Долина Смерти).

 

Таджикско-Киргизский погранпереход находится на перевале Кызыл-Арт (4280 метров). Служивые работают сменами по две недели, так как адаптация к высоте занимает дней пять. Спуск с Заалайского хребта окружен ослепительными снежными вершинами, слоеными пирогами обнаженных горных пород, селевыми сходами и бурными ручьями. Охрану  этой несказанной красоты несут любопытные «солдатики» – сурки,  торчащие столбиками на каждом пригорке.

Пересекли широкую Алайскую долину, покружили в горных серпантинах перевала Талдык. Картины оживились, сменившись на терракотовые склоны гор, сочно-зеленые долины, белые юрты населенных кишлаков, стада яков и овец вокруг них. Дышится легко, ветра нет и тепло. А в зеркале заднего вида постепенно исчезает Памир…

Владимир АТЕЖЕВ, фото Галины АТЕЖЕВОЙ