Планировал эту поездку в продолжение путешествия в Абхазию, сразу после военных действий в августе 2008-го. Но волею судеб мне пришлось отложить ее, чтоб теперь побывать в Южной Осетии на годовщину победы над Грузией.

Дорога до Цхинвала, столицы Южной Осетии, начинается возле Владикавказа, столицы Северной. Обе республики населяет один народ, разделенный сначала политической волей, а потом и обстоятельствами распада СССР. Между двумя республиканскими столицами 185 км пути, пролегающего, большей частью, по горному серпантину. Из Москвы путь начинается по уже знакомой М4 «Дон», потом не менее знакомой М29 «Кавказ», через Пятигорск, мимо Нальчика и до поста «Узун», что на въезде в Северную Осетию. А вот дальше можно проехать быстрее, через Ардон и Алагир, напрямую к границе, но я сделал крюк по М29, заехав в Беслан и Владикавказ. Уж очень сильно хотелось взглянуть на утопающий в зелени город, в котором последний раз был в глубоком детстве. «Владик», как его называют на Северном Кавказе, все так же хорош и свеж. Море зеленой листвы покрывает большую его часть, а городскому парку могут позавидовать даже самые крупные российские города. Но Владикавказ – тема отдельного путешествия, а сейчас вперед, к Рокскому тоннелю!

Несмотря на все заверения знакомых в том, что осетины являются самым дружелюбным народом на Кавказе, мой автомобиль с московскими номерами подвергся пристальному вниманию североосетинских гаишников. За всю трассу меня столько не останавливали, сколько пришлось тормозить на территории этой православной республики. Может, это потому, что М29 за Нальчиком вымирает, машины там очень редки и одиноки, после дорога прямо упирается в Ингушетию и Чечню. Может, и поэтому, а может, потому, что местные гаишники очень хотели познакомиться с московским журналистом. Так хотели, что пришлось даже без нарушений оставить им 50 рублей «на пиво за мое здоровье». Сумма маленькая, но неприятно.

Для путешествия был выбран семейный минивэн Kia Carens, который недавно появился на российском рынке. Carnival не устроил из-за большого объема двигателя, а двухлитровый Carens – в самый раз. Однако сэкономить на бензине столько, сколько хотелось, не получилось. До сих пор двухлитровые «движки» Kia мощностью в 122 л.с. оснащаются четырехступенчатой автоматической коробкой. В дороге, конечно, удобно, но экономичности никакой. 11 л на 100 км пути по трассе. Куда это годится? К сожалению, версии с механикой не досталось, а она была бы предпочтительнее.

После полуторачасовой езды по серпантину вверх, на отметку в 3 тыс. м, подъезжаю к пограничному посту. Помня приключения на въезде в Абхазию, заранее готовлю доверенности и документы. Но ничего подобного: меня просто записывают, выдают на руки маленькую бумажку и говорят предъявить ее на выезде с зоны контроля. Потом простая формальность, проверка российского паспорта, заграничный не нужен, проверка машины и… Меня даже не просят заполнить таможенную декларацию на вывоз автомобиля, не говоря уже об уплате каких-либо страховок и дорожных налогов! Ничего себе контроль…  Сколько же краденых машин «уйдет» таким образом по ту сторону границы? Все понимаю, на границе Южной Осетии и Грузии военные блокпосты, по идее и мышь не проскочит, но все-таки…

После пограничного пункта – Рокский тоннель. Именно тут надо отдать бумажку, которую мне выдали на заставе. Внимательно изучив ее и зарегистрировав машину на посту, военный открывает передо мной шлагбаум, и я въезжаю в тоннель. Он довольно мрачен, слабо освещен и с очень плохой дорогой. Бетонные плиты расшатались, зияют дыры и большие щели, со свода постоянно капает вода. А ведь это основной тоннель, соединяющий Северную и Южную Осетии, участок Транскавказской автомагистрали – «Транскама». Есть еще Военно-грузинская дорога, мимо горы Казбек, но после военных действий проезд по ней запрещен. Неудивительно, что в правительстве Южной Осетии так хотят реконструировать «Транскам». Выезжая на территорию республики, я понимаю почему. Серпантин вниз, к селению Дзау (или по-грузински – Джава), проходит под отвесными скалами слоистой породы, которая постоянно осыпается. Некоторые противооползневые тоннели засыпаны, дорога проложена по открытым участкам. Висит знак, что остановка опасна – возможен камнепад или сход лавины. Сейчас лето, но снег огромными белыми пятнами лежит на зеленых склонах гор. Асфальт дороги потрескавшийся, с выбоинами и проседаниями, так что автопутешественнику тут надо держать ухо востро, а скорость не выше 40-50 км/ч, очень велик риск сорваться в пропасть.

До Цхинвала еще 100 км, и вдруг резко темнеет – вечер. На свой страх и риск решаюсь ехать по абсолютно незнакомой дороге, надеясь на удачу и опыт. Все обходится. По пути попадаются большие села с центральным освещением. Несколько блокпостов с предупреждающими о них знаками и местными сотрудниками ГАИ. Никаких проблем с гаишниками не возникает. Завидев московские номера, они даже не делают попытки меня остановить для проверки документов. Останавливаюсь сам, якобы спросить дорогу, а на самом деле просто поболтать – указательных знаков хватает. Разговорившись, узнаю, что уже совсем рядом со столицей, а мне казалось, что еду вечность – ночью на незнакомом горном серпантине особо не погоняешь. В итоге 100 км пройдены за два часа. Перед въездом в Цхинвал мелькают какие-то тени домов, смутные очертания разрушенных зданий. Вдруг выплывшая луна освещает полностью разрушенный поселок. Стоят только остовы стен, все остальное снесено начисто. Как потом узнаю, это верхние над Цхинвалом грузинские деревни.

В столице поздний вечер встречает меня редкими огнями над вывесками таких же редких магазинов-лавочек. Но это на окраине, в центре уже поярче. День, в который я приехал в Цхинвал, ознаменовался открытием детского музыкального фестиваля, на который съехались гости с многих регионов России, из Беларуси, Израиля и Прибалтики. Центральная площадь, на которой проходит праздник, перекрыта, но там же стоит и гостиница «Иристон», которую рекомендовали. Гаишники объясняют, как проехать к другой гостинице, но в ней не оказывается мест. В поиске вариантов узнаю, что «жить в «Иристоне» нельзя, лучше снимите частную гостиницу», а «Алан» – лучшая в городе», стоимость приличного номера от 900 рублей (в Южной Осетии используются российские деньги). Частный сектор с полным пансионом обошелся бы в 1,5 тыс. руб., что слегка выше бюджета на поездку, поэтому еду все-таки в «Иристон».

Номер убогий, две кровати и подобие шкафа, одна розетка. Администратор виновато разводит руками: война, мол… Но стоит это всего 170 руб. в сутки. Кидаю вещи, паркую Carens на закрытом дворе гостиницы (сильно отговаривают оставлять машину на улице – «разденут»), что обходится в дополнительные 40 руб. Иду по улице и пытаюсь состыковать увиденное и слышанное ранее, мол, в Южной Осетии все спокойно, тут абсолютно безопасно, приезжайте на любой машине, ничего не случится. Ладно, разберусь завтра, сейчас надо перекусить.

С ужином тоже возникают проблемы. Несмотря на всего лишь одиннадцать вечера, все кафе и рестораны закрыты. Вдобавок ко всему через пару кварталов от центра город погружается во тьму – нет электричества. Люди сидят в домах при свете свечей, это четко видно за занавесками. Возвращаюсь в освещенный центр, благо там еще работает магазин. Беру хлеба с колбасой, продавщица угощает меня своим кофе и… спать – завтра предстоит близкое знакомство с когда-то жемчужиной этих гор – городом Цхинвал.

Продолжение следует.