КРАЙ ЖЕНЬШЕНЯ
Вы никогда не задумывались о том, что человек, имеющий ка­кое-либо увлечение, богат душевно?
Желание узнать как можно больше об объекте увлечения подталкивает человека к приобретению все новых теоретических и практических знаний. К определенному возрасту, имея смысл в жизни – любовь к природе и её сохранение, у меня накопился опыт, который позволял перейти на новую, более высокую «ступень» в своем увлечении. Я решился на поиск женьшеня.
Ещё и ещё перечитываю книги о целебном корне. Малышев, Грушевицкий, Елизаров, но мне мало информации и я обращаюсь к старым корневщевикам. Очень трудно добыть от них сведения – не любят старики говорить о секретах женьшеня с молодыми искателями. Уж слишком хищнически грабят охотники за наживой запасы Приморской тайги. Собирают не только взрослые корни, но и совсем малолетки. Но самое страшное в том, что корни копают, а семена для восстановления запасов не высаживают. В конце мая 1994 года я познакомился с дедом Андреем. Звали его просто: «Леший». Всю жизнь этот человек провел в тайге. Жена его погибла при родах, детей нет. Он то и решил передать мне тайны корня. После долгих бесед я приобрел богатейший опыт. Предо мной предстали топографические карты местности, где таёжник находил или сажал женьшень. Воображение рисовало картины крутых перевалов, огромных медведей, лесных пожаров и страшных тайфунов. Я чувствовал эту романтику опасностей и приключений. Душа была больна тайгой и женьшенем.
В старинных китайских книгах написано: «Царь лесных зверей – тигр, царь морских зверей – дракон, а царь лесных растений – женьшень». Он известен восточной народной медицине не менее 4000 лет.
Женьшень – это многолетнее травянистое растение, относится к семейству аралиевых. Распространен в основном в южном и среднем Приморье. Меньше встречается в северном Приморье и еще реже на юге Хабаровского края.
В Приморье дикорастущий женьшень произрастает главным образом в густых кедрово-широколиственных, иногда с примесью пихты или ели, лесах. Реже встречается в дубовых или грабовых горных лесах с примесью клёна, ясеня, липы и осины. Чаще всего он произрастает там на восточных и западных склонах, но иногда на умеренно крутых любой экспозиции до высоты 700 метров над уровнем моря. В тайге растет на рыхлых, богатых перегноем, умеренной влажности почвах. (А.А. Малышев 1986 г.).
Подлесок в местах, где растёт женьшень, состоит из элеутерококка, чубушника («жасмина»), аралии маньчжурской, лещины. Травянистый покров богат папоротниками и лесными осоками, но без присутствия мхов.
Растет женьшень чрезвычайно медленно. В первый год жизни – это маленький листочек, похожий на лист клевера, только с заостренными кончиками и слабым пильчатым краем. К пяти годам – это лист с пятью листочками как у элеутерококка. На девятый год уже два листа – три и пять листочков. К пятнадцати – восемнадцати годам три пятипалых листа и первая цветочная стрелка. В тридцать пять лет – четыре пятипалых листа, в сорок пять лет – пять листьев; шесть листьев – большая редкость. Прирост корня в год составляет от 0.5 до 3-х грамм. Средний прирост около 1 грамма в год.
Вегетация женьшеня в Приморье начинается с середины мая. Зацветает редкое растение с 5 по 20 июня. Плоды созревают и становятся ярко красные 15 по 20 августа. Поэтому поиск «по ягоде» начинается с середины августа, а поиск «по зеленке» – с момента зацветания, то есть с начала июня…
И вот я дождался времени, когда можно начинать поиск женьшеня. В один из выходных мне удалось отпроситься со службы для похода в тайгу.
Так как «корень жизни» занесен в Красную книгу и мы должны заботиться о сохранении его вида, я умышленно не называю названия рек и гор, дабы защитить корневые районы от хищнического уничтожения.
После недолгих сборов и тряски на попутной машине, я наконец остался среди сопок один. Чистый таёжный воздух с сотнями запахов опьяняюще ударил мне в голову. Звуки птиц и шорохи листьев непривычно воздействовали на слух. А вид крутых сопок, густо поросших кедрачом, звали в путь.
Мой план – уйти к северу, как можно дальше от людных мест за горные цепи и перевалы. Туда, где веками прятался женьшень от посторонних глаз, где охраняет его сама тайга, куда могут добраться только единицы.
Замысел рискованный, но интересный: в одиночку испытать трудности жизни в тайге.
Первые шаги путешествия принесли и первую встречу. Всего в ста метрах от дороги, в неглубоком распадке обнаружил щитомордника на ветвях малины.
Щитомордник – это ядовитая змея из семейства ямкоголовых, длиной до 70 см с серой или коричневой окраской. По спине вдоль хребта располагаются широкие тёмные поперечные пятна. На голове чёткий пятнистый рисунок. Укус сильно болезнен, но не смертелен. Опасность представляют укусы в шею и лицо, или несколько укусов одновременно, а так же слабое сердце и ослабленный организм после перенесённой ранее тяжёлой болезни. Мясо щитомордника съедобно и ценится в азиатских странах, как деликатес.
После неглубокого ключа я начал подъём на сопку высотой около 700 м. На склонах обильно произрастал корейский кедр. Отличное место для сбора шишек, что вероятно и делают кабаны, изрядно перепахав подстилку леса. Повсюду видны полосы свеже-вывороченного дёрна, лёжки и следы огромных копыт. Впоследствии мне неоднократно доводилось бывать на кедровой сопке. Десятки мешков шишек я запасал на зиму, много памятных встреч со зверями произошло на этих склонах.
Из-за густых зарослей рододендрона, чубушника, лещины и элеутерококка мне пришлось подниматься по промежуточному гребню, который шёл строго на север. Природа не переставала радовать сотнями таёжных звуков и запахов. Я встречал десятки растений, о которых читал только в справочниках… Красоты и романтика постепенно ослабляли бдительность. А в тайге всегда нужно быть готовым к неожиданностям и опасностям.
На половине пути к вершине я вышел на скалистый участок гребня. Несколько шагов по камням и под ногой зашипело. В следующую секунду я почувствовал хлёсткий толчок по левому голенищу…
Реакция сработала мгновенно. Прыжок вправо и стоп! Зашипело спереди… и ещё справа.
- О Боже! Что это? Змеи?
Я с ужасом посмотрел себе под ноги. Десятки щитомордников лежали на камнях и ползали вокруг моих ног. Постепенно этот ужас расползался от меня. Одна змея в панике проползла по моему сапогу, другая свалилась откуда-то сверху, с коряги, зацепив меня по локтю.
Медленно продвинулся я к ближайшему кусту. Аккуратно вырезал метровую палку с рогатиной. Теперь впереди себя палкой прощупываю местность, делаю шаг и так далее. Много раз ещё вздрагивал от уползающей змеи. Одна даже приняла стойку и сделала несколько выпадов на мой «посох», за то и была отброшена метров на пять в сторону.
Через тридцать метров я выбрался на пологий участок с хвойной подстилкой. Пот катился с меня градом, ноги и руки сводило судорогой. С опаской я опустился на хвою, дал десять минут успокоиться. Вот какое дьявольское место.
Тут я вспомнил про удар по ноге. По ощущениям определил, что укус пришёлся по сапогу. Всего на один сантиметр ниже верхнего обреза сапога я обнаружил две капли и след слюны змеи. Сапог снял, но на теле укуса нет. Повезло!
Я попробовал на вкус одну из капель, она оказалась горько-соленой, значит точно яд. Когда я наступил на змею, она меня укусила – за сапог…
… Целый день я упорно шёл то вверх, то вниз в седловину, то снова на штурм очередной промежуточной вершины. Тропы практически нет, скорость движения небольшая. Слева и справа глубокие ущелья, поросшие высокоствольной хвойной тайгой. На самом гребне встречается липа, клён, берёза, дуб, дикие яблочки, черёмуха Мака и обильное количество кустарника. Заросли, завалы, мошка, жара и духота, по очереди и одновременно, создавали трудности маршрута. Как на зло на небе не было ни одного облака, не чувствовалось ни малейшего движения воздуха.
Дышать душным, влажным, почти тропическим воздухом, довольно тяжело; создается впечатление, что не хватает кислорода.
Чем выше, тем круче склон и труднее идти. Участками путь представлялся вообще непроходимым. Я обходил такие «джунгли» по склону. Но снова вырастали ужасные завалы, колючие кусты, скальника, неприступные заросли девственной тайги. Лимонник тщательно опутал этот беспорядок и живой стеной преградил путь.
Вечерело, а конца адского пути не предвиделось. В голове только одна мысль – побыстрее выбраться хоть куда-нибудь. Положение мое не являлось страшным. В крайнем случае я заночую тут – запас воды позволяет. Однако из-за сильной усталости и жгучей мошки хотелось найти более пригодное для ночлега место.
Уже ближе к темноте, исцарапанный до крови и вконец уставший, я вышел на слабо различимую лесовозную дорогу. Она сильно заросла молодняком и лианами, но едва заметная зверовая тропинка позволяла продвигаться довольно быстро.
В сплошном тумане через час пути я вышел на поляну. Тут, в седловине двух гор, выше тысячи метров, я и решил основать лагерь.
Профессионально соорудил каркас вроде палатки, обтянул его целлофаном, натаскал внутрь травы – и вот готово жилище. К палатке принёс несколько сухих колодин и различного сушняка для костра. Пока носил дрова, заметил след тигрицы с тигрёнком. Следы совсем свежие. Для собственного успокоения поджёг костёр и зарядил двустволку шестнадцатого калибра.
За приготовлением ужина и наступила ночь. Жутко находиться ночью одному среди тайги. Только костер – спаситель. Его тепло согревает и вселяет уверенность. Но отблеск пламени в тумане создаёт игру теней: коряга превращается в затаившегося медведя, ближайший куст кажется в движении, а изгиб берёзы походит на шею огромного ящера. Я придвинул к себе ружьё и подбросил несколько еловых поленьев в костёр.
Далеко за полночь усталый мозг перестал сопротивляться страхам, мысли путались. Как оказался в палатке и как заснул уже не помню. Ночью несколько раз просыпался от холода. Спросонья, натыкаясь на ветки и сучья, подбрасывал в костёр дрова, снова забирался в палатку. Но ночь прошла, с рассветом исчезли ночные страхи и я забылся в глубоком сне. К девяти часам тайга ожила, а чистое небо предвещало хорошую погоду. Я проснулся.
После лёгкого завтрака тщательно изучил следы на поляне и прилегающих тропах. Это настоящее царство изюбрей. Ветви осин, ив и молодых берёзок обглоданы оленями, тропы протоптаны до земли. Кроме изюбрей я нашёл несколько следов гималайских медведей и следы тигрицы с тигрёнком. На одном из влажных участков отчётливо отпечатался след маньчжурского зайца.
Вообще, седловина представляла из себя пересечение многочисленных зверовых троп. Одни из них шли вдоль гребня, другие, являлись выходом на перевал из долины рек. Скорее всего поляна осенью становится полигоном для боя быков изюбря и местом охоты тигра.
Быстро собрав лагерь, я продолжил путь по сильно заросшему лесовозному волоку. Окружающий лес представлял собой старую вырубку с густым молодняком берёзы, клёна, ивы, ильма, аралии. Кустарник по обе стороны тропы густо обвит лимонником и актинидией. Местность просматривается не дальше десяти шагов. Настоящие джунгли. Шёл в полной готовности к неожиданной встрече. Но всё равно встреча произошла внезапно. На одном из открытых участков впереди зашевелились кусты и прямо на меня вышло чёрное тело…
Между мной и гималайским медведем расстояние не превышало пяти метров. Медведь остановился. Резкий запах зверя ударил мне в нос. Маленькие злые глаза смотрели на меня в упор, пасть приоткрылась и показались жёлтые клыки. Я остолбенел и боялся пошевелиться.
-Выстрелить не успею. Это конец!- как током обожгла мысль.
Перед глазами поплыли круги, лапа медведя с огромными когтями, брызги крови и моё тело без головы, лежащее на траве. Пауза длилась целую вечность. Страх отсутствовал. Мы смотрели друг другу в глаза и каждый отсчитывал последние секунды. Развязка наступила неожиданно. Под ногой у медведя распрямилась ветка, которую он при движении согнул. Шелест и удар ветки заставил лохматого вздрогнуть и повернуть голову вправо. Для меня, ожидающего нападения, это движение зверя стало сигналом…
-На.а..ааа!- ноги оттолкнули моё тело с тропы в сторону, руки вскинули ружьё и в полёте палец нажал курок…
-Ба.ба..бааах!
Столб земли от пули шестнадцатого калибра взорвался перед медведем. Тот от неожиданности подпрыгнул и сделал заднее сальто. Второй столб земли вырвался совсем рядом с мордой зверя. Медведь, ошалев от грохота, кинулся по тропе огромными прыжками. Наверное, в этот момент он ничего не соображал, так как промчался мимо меня всего в двух метрах. Через десять секунд треск кустов удалился за пределы слышимости…
После опасной встречи я выкурил пару сигарет. Постепенно нервы успокоились. Мой дальнейший путь несколько часов проходил по заросшему волоку. Слева возвышалась довольно высокая сопка и дорога обходила её. Удивляло обилие актинидии, медвежьих и изюбриных следов. По пути вспугнул рябчика. Он отлетел и сел на небольшую пихту. Одним выстрелом я обеспечил себя ужином.
Незаметно уклон менялся на северный, а тайга приобретала более мрачный вид. Всё чаще встречались влажные участки, где росли мхи и папоротники. Ещё через час пути склон увеличил крутизну и я начал спуск в неизвестный ключ. Его русло хаотично завалено гигантскими глыбами и полуистлевшими стволами деревьев. Ущелье сырое и холодное, местность неживая и неприятная. В такой ад можно влезть, но только не по своей воле. По этим глыбам и хаосу шёл до изнеможения – переползая, перелезая и падая. Дебри всё больше засасывали меня в свои владения.
Дальше и дальше я уходил от цивилизации, в самое сердце тайги. Я задумал разгадать тайну великого корня, надеясь в одиночку покорить тайгу. Смогу ли?
Окончательно выбившись из сил я вышел к развилке ключей. Тут на ровном участке, я приготовил суп с тушёнкой и плотно пообедал.
И снова штурм завалов, перекатов, прижимов. Камни скользкие от влаги, равновесие держать тяжело, ноги сводило от напряжения, глаза разъедало от пота. Да ещё и жгучая мошка доставала даже под одеждой. Казалось: вот-вот должна показаться речка, но только к вечеру вышел к слиянию двух ручьёв, которые, собственно, и образовывали начало реки. Дальше долина расширялась. Со всех сторон пойму окружали довольно крутые склоны сопок. Тайга в основном пихтово-берёзовая с примесью липы, кедра, ильма, клёна. Вдоль реки произрастал лимонник. В реке мелькала форель, а по берегам валялось много сухого плавника. Оптимальное место для лагеря. Есть пропитание, «заварка» и дрова. Уже через час кипел суп из рябчика и настаивался чай на травах.
Быстро поставил стандартный шалаш из целлофана, натаскал дров, накрыл от дождя, развёл два огромных костра и лёг спать…
Утро встретило меня яркими лучами солнца и обильной росой. День обещался быть удачным. После недолгих сборов я решил обследовать ближайший к лагерю ключ, что уходил от реки к северу.
С приподнятым настроением, налегке, я начал обследование левого восточного склона ключа, постепенно зигзагами поднимаясь вверх вдоль распадка. Далеко от ключа старался не отходить – так учили старики. Я в точности старался выполнять их указания, следовать по приметам, искать сопутствующие растения. Тщательно осматривал участки возле кедров и папоротника.
Не прошёл и четырёхсот метров, любуясь красотами тайги, когда вдруг глаза отыскали необычное растение. Сердце замерло! Вот он – Корень жизни! Женьшень, высотой около 40 см, имел пять листьев, тонкую «стрелку» с зонтиком из двадцати невзрачных цветков. Взрослое, крепкое и редкое растение. Позже, по шейке корня, я определил его возраст в 47 лет. Хорошая удача!
Очень внимательно обследую метр за метром окрестности и вот, недалеко от кедра, ещё удача. Всего в шести метрах от первого – женьшень высотой 30 см с тремя пятипалыми листами и маленькой цветочной стрелкой. Его возраст около 20 лет. Рядом с ним в полуметре ещё два совсем крошечных растения в один трёхпалый лист – двухлетки.
Я сделал остановку. Гордость и блаженство одолели мною. Люди годами живут в Приморье, десятки раз бывают в тайге и не находят за всю свою жизнь ни одного корня. А тут такая находка. Взрослые, полные целебных сил. Редкие корни. Долго радовался, любовался красотой и величием этого растения. Привязался к местности, зарисовал план, описал в блокнот сопутствующую растительность. Пообещал, что первую находку копать не буду, а создам тут плантацию. Буду собирать семена и каждый год высаживать хотя бы половину в этом ключе, который я назвал Корневой.
Ещё около часа я кружил в поисках, но больше ничего не было. До вечера ещё несколько соседних распадков были тщательно проверены, но впустую.
В лагере я поднял свои записи. Мои корни росли на восточном склоне распадка. Уклон склона довольно сильный: до 20є. До ключа недалеко, около 25 метров. Почва чернозёмная, с обильными кусками крупных камней. Лишь изредка по склону попадались небольшие горизонтальные участки. Растительность состояла из пихт, чёрной берёзы, несколько кедров, реже – клёна и липы. Очень много элеутерококка и папоротника-страусника.
С чувством победы и гордости я улёгся спать. Даже надоедливый мокрец не смог испортить мне настроение.
На следующий день я вернулся к находке и продолжил поиски выше. Густой туман и сырость подсказывали о скором дожде. Но жажда поисков гнала меня на встречу с неизвестным. И уже через час поисков, за большой колодиной, глаза наткнулись на женьшень. Я дико завопил от радости. Перешагнул через колодину и замер – ещё один, а правее ещё. Стою на месте, боюсь сделать даже шаг и бегло осматриваюсь. Так и есть. Вот справа от элеутерококка ещё два редких растения.
Казалось – это сон! Сразу пять корней рядом. Все высотой до 30 см в три пятипалых листа. На двух – цветочные стрелки. Возрастом корни – 15-17 лет. Мне явно везло. Теперь неспешно привязался к местности, зарисовал план, обозначил ориентиры. Уже собирался уходить и под ногами нахожу ещё два двухлистка лет по 10. Хорошая семья. Решено – тут и заложу самую первую свою плантацию.
Да… Вот тайга и доверила мне свою тайну. Годами женьшень скрывался от чужих глаз и набирал свою жизненную силу. Я прошёл через опасности и трудности, нигде не нарушив законов тайги. Поэтому удача от меня не отвернулась.
После глубоких раздумий только теперь замечаю, что идет дождь. Через сутки ждёт служба. Надо выбираться, пока не накрыло на несколько суток.
Жаль покидать удачное место. Попаду ли я сюда снова в край женьшеня? Хватит ли сил и духа дойти до потайных распадков? Я буду ждать новой встречи. Живи и жди меня Великий корень! Когда-нибудь я приду к тебе за помощью.